Читать интересную книгу Межгосударство. Том 2 - Сергей Изуверов

Анонимно-реификационный пролог

В Солькурской мужской гимназии, той, за Знаменским и присутственными городского чиновничества в пасмурный майский 1864-го выпускное собрание, завершившие трепетанье перед указкой-убийцей аттестаты подтверждавшие степень половозрелости. На помосте, давеча во внутреннем, почётный попечитель, директор, инспектор, надзиратель, законоучитель, семь старших учителей и три младших, так же единственный рисования. Рассерался директор, многословно о пути, выпускниками, об освоенных через пень-колоду, в числе закон Божий, священная и церковная история, российская грамматика, риторика, пиитика, история литературы, логика, славянский язык, арифметика, алгебра, геометрия, счетоводство, физика, всеобщая и российская история, статистика всеобщего и Российского государства, языки латинский, греческий, французский, немецкий и словесность их, чистописание, черчение, рисование, ритмика и театр. Директор более для омрачавшего омрачение на церемонии генерал-губернатора, притащил приказную задницу из катакомб, сословия, в гимназии, среди пятеро однодворцев, семеро разночинцев, три выходца из «приказ но служительского звания», шесть поповичей, три «уволенных из духовного звания», десять вольных хлебопашцев, дюжина бывших крепостных, два «иностранца», в число затюканнопоследних некто Л. К., пойдёт далее, однако директор, на сцену для незначительного утяжеления рук, его далеко не. Гиацинт Прохоров, Косма Бядко, Геласий Рудаков, Фулькран Яров, Борис Вертушинский, Диодор Безфамиляров, Антон Белый, Завид Гусев, Протас Накаряков, Л. К. После Л. К. для повешенья несколько, здесь без надобности, разве Анатолия Вуковара, лучшего доводчика учителей альтернативной, всё своё время никтофобическому. Его принадлежит, предваряющее пятый «Подо льдом течка или проистекание». В числе на церемонию, помимо радетеля о коксе на бакенбардах, дверь в чиновное ногой, случайные родственники выпускников, близкие и дальние, в разной степени гордящиеся, Геласия Рудакова два младших сестробрата Яровит и Пшемыслав. Л. К. Лукиан Прохоров, зачал Карл II, зачала Алпсидия, зачал Мефодий, зачала Ории, зачала Ксения, блудила-без-презерватива с Перуном, одним из истуканов Асбурга, от связи Ория. Лукиан Карлович Л. К. не из соображений участия в жизни, ученической и теперь, по надобности, немедленно на встречу с человеком (можно ли в наше время (то есть во всё) верно, человек ли перед?), беда, может в себя бесчисленное вариаций, пока без уточнения, правильно выражаясь – беда во всех вариациях без уточнения, сию беду (сколько б ни нашлось вариаций) безотлагательно расследовать. Беспощадный ко времени директор речевые фуги, не последним побуждением к сему скорому накрапывающий, выпускники аттестаты, Лукиан Карлович Л. К., в давно дожидавшуюся коляску с поднятым по случаю скверной, отбыли на встречу. Назначена под стенами Флора и Лавра на Флоровской, на единственной не на топку сердец и прочего вокруг, с капризом-предпочтением латентного деньгодержателя. Колено вместо сведений о женитьбах, с решительным, в золотом с искрой, жемчужном и с жемчужиной в булавке, с отказано в эксплуатации приставленным острым к рекламе раскидистости зонтом-тростью. Не смотря на копчение пенат (пятьдесят), выгиб талии внутрь, мощь в плечах, тряска в пальцах. Под налитой соками кроной закрыв вбиратели зарисовок жизни, что-то шепча мясистым. Сыщики проведении сиюминутных индукций заключили, отгоняет дождь, Л. К. с помощью какого заговора, где о прочёл, какой рукой библиотекарь книгу, отдаление во времени от нынешнего и до свершения, с точностью до двух, так же в честь кого названа, предоставившая том с заговорами. Амфилохий Андреевич Пересыпов. Лукиан Карлович Л. К., сам к несчастью уже. Рассказывайте, Прохоров, когда все трое на скамью (клиент посередине). Видите ли (преимущественно к Л. К., всё понимал и знал), Амфилохий Андреевич, значусь заведующим нашего солькурского париков и грима. В последнее у нас полтергейст с злоумыслом на полтергейсте, зловещие до посерения лиц. Л. К. с безразличен в духе фонарщика в качестве свидетеля, не выказывая особенной, не отворачиваясь уж. Ему семнадцать. Всё с того, во время очередного дня уступок в ценах, лошадь, на горбу финтит трюки старший продавец, конебогу душу. В разгар номера, на полном преодолении. Продавец до раставосенья обеих коими плату и несколько из каркаса для жилетов. Потеря для нас едва ли. А вы не думаете, просто несчастный, у старого не выдержало похлопываний по крупу? – Лукиан Карлович. Чернавке восемь юбилеев, она в самом, яблоки обоих видов можно на рынке, но предположить без штрафа всякое. Однако это ещё не самое. Поначалу действительно не придали особенного, в рамках непридания такому. Но дальше вот: во время номера, без страховки за штаны и на бумаге, работник склада полетел с трапеции превращаться в лепёшку. Всё удалось. Я понимаю, тоже на роковую, вы же недоверчивые суеносцы, каждый квартал списываются крипторасходы магазина, но что вы возразите, перекладина трапеции оливковым маслом. Что? Смазана маслом? – Лукиан Карлович, так, словно не накануне всю эту, при покосился на Л. К., не изменил похуизму. Не может в третьей невероятия. Только и это ещё не, смотрите не поседейте. Не далее сегодня во время утренней распродажи под купол без билета новая, самая коварная из, веду личный реестр. Пред покупателями наши живые, любимцы дураков с билетами, у одного к пиджаку разляпистое в соответствие с образом, рекомендации к образам живых мы полугодие из московского, лепестковое с начинкой. Надо ль акцентировать на фальше? Устроен, принимает за грудь платной потайной баллон, из тычинок, чрез хитровздутый, в штанине и других притѐльных протяжной капитель, в лицо партнёру обмочение. Всё так и, после струи, одураченный манекен в буквальном дико, по образцу птеродактиля или трубления слона, и, уличив за голову в том где лицо, кататься по арене, нещадно колотя о. Покупатели трихаха, замыслено дирекцией, привыкли, в магазинах подобных да изумляют и всегда что-нибудь, втюхать побольше. Едва унесли, когда анализы, поняли, повреждены ориентиры по арене и с половины слезла. В баллоне не выталкиватель жизни к лианам, квинтэссенция соляной. Кто-то ведь изобретал, Лукиан Карлович. Ну вот, такие на гастроль несчастья без контракта. Мосье Л. К., имаю ваши неседины, поставьте как лист перед травой. С концами одного, одну, двоих переоформил. Сделаете с засученными, не пожалею никаких, стану снабжать париками и гримом до конца ваших. Хорошо, важно Прохоров, берёмся за ваше обеими. Однако сегодня уже (четверть третьего пополудни). Завтра спозорань номер девять или около прибудем к и начнём. Тогда откладываю трепетанье до, поднялся, желаю здравствовать. Желаем здравствовать и. Л. К. свои под ноги Лукиана Карловича, от котелка до утверждения подтяжек откинулся, потеряв, не обратив. Пересыпов легко обоим, торопливо вниз по Флоровской. Л. К. с прилившей к ланитам поднялся, кулаки к подбородку, снова. Лукиан Карлович всем в обществе к лавке. На следующее недолго от зари, Лукиан Карлович Л. К. чуть, за бороду в распоряжение извозчика, сперва на Московскую в арестный, в желудки чаебубликов, кое-что разведали, после к реке в месте концентрированного женского покаяния, с удами навыпуск погрузились не плавая, с собой по миллиону частиц пляжа вместо пор, чистыми лица и ладони (не сбивать долгими беседами индукций), клетчатые рединготы утяжелённые лупами с веток, о неказённости подмёток через Стрелецкую (у сыщика участь направляться в то или иное, далее станет ясно очень). Против главного в мужскую гимназию (Л. К. не обратил ни почтительного, ни злого, ни умилительного либо ностальгического, вообще даже не), снизу вверх, Солькурск весь и был на этаких. Внутри (чрез странную крутящуюся совокупность узких, составленных катетами) огляделись. Попали не сразу в главный барыжзал, как предполагали, в кишку для перемещений параллельно циклу, по-видимому опоясывал по кругу всё, то ниже уровня земли, то до высоты второго, весь в таких перегибах. Направо или налево, никакой, налево. Оба впервые, ранее не требовались ни парики, ни грим. В коридоре запах животных с ароматами благовоний для припудривания, кёльнской воды, а значит дюжины, в той, запаха следа рыбного косяка и апельсинов. Самыми частыми гостями, криптоофициальные комитета криптостатистики, проститутки из катакомб, с поверхности, в больших количествах парики и грим. Пройдя, в месте вознесения наткнулись на невысокого, на стуле подле одного из немногочисленных. Из глядящая бессмысленными окнами Стрелецкая, сохранилось так мало стёкол, вверх к Дворянскому собранию, соседствовало с гимназией, к Красной площади с её обильными, Мурановская. Встреченный при более внимательном ещё юноша, младше Л. К. Обхватив руками лицо причитал: Божечтоянаделал, Божечтоянаделал, возможно именование с маленькой, присовокупляя неразборчивое. Кхм, кхм, кхе, кхе, кху, кха, кхе, кхрха со всевозможной деликатностью Лукиан Карлович, обратить внимание, простите, влезаю в самобичевание, необходимо настичь врасплох господина Пересыпова. Поднял голову осведомиться, что за нах. Долго, наконец произнёс: вы, верно, те самые нососуи-за-репутацию, да, Амфилохий Андреевич говорил давеча, нагрянете с обыском. Конечно, конечно, сейчас отъивансусаню, узкозадость от стула. Не доходил Л. К. до плеча, тщедушен комплекцией. Вывернул карманы свободных полосатых, оттянул от груди подтяжки. Сыщики выжидательно. Пожав верхом каркаса ввернул, встряс мысли. Пойдёмте, провожу. Вперевалку, болят стопы, повёл. Вот, наконец провожатый, останавливаясь перед, ничем от других. Здесь наш цербер-паучище. Лукиан Карлович грянул и незамедлительно, Л. К., тщедушный. На стенах крамольного грамоты за достижения такого, не всякий выносить на всеобщее (за самую неправдоподобную буклю, благодарность коммерческого суда за края париков, протирают мантии на плечах скорее прочих), лосиная с рогами, всякий отросток вешалкой для париков на века. В дальнем углу большой сервант (впоследствии через аукцион таинственному Виго, с некоторых возвышаться в кабинете доктора психиатрической). На его несколько книг, кубки за достижения более возмутительные, коллекция гипсовых голов, в спектр фантастический, синяя кожа под щетиной, жёлтые жалюзи, фиолетовые локаторы, чёрные носопырки. Амфилохий Андреевич за небольшим, вперялся в передовицу. Поднял на вошедших. Прежде чем заведующий успел раскрыть, вмешался спутник. Вот, Амфилохий Андреевич, привёл нюхарей. Этими вчера стращали? Да, Гримо, спасибо, устало. Господа, чтоб уж отделаться сразу. Наш младший живой, Гримо Вуковар. Значит вы в том номере, с кислотой вместо живой воды? – Лукиан Карлович, определить каким из живых был, в особенности к коже лица. Завсхлипывал. Да, и бедного Лжедмитрия продрало и меня. Ну, ну, успокойтесь, ваша вина примерно косвенная, поспешил утешить остракического лилипута. Гримо, поди сунь нос к себе, прибери на столе, может осталась обличающая улика, заведующий. Коротышка умёлся. Итак, готов оказывать всестороннюю в расследовании. Что от меня может? Благодарим. До хрена всего, по обстоятельствам. Сначала ответите на несколько. Опустились в кресла. Для начала доносы на служащих, после о своих смехотворных подозрениях, наверняка капаете ядом про себя на кого-то. Далее станем выбивать из колеи самих. Что ж, поскольку придётся много, начинаю. Благожелательный кивок и чуть менее благожелательное подёргивание ногой, от эволюции ссыпался. В магазине, служат одиннадцать. Без погибшего Фотия десять. Считать меня самого, снова одиннадцать. Хорошо сказано. Как вы уже допетрили, два живых для париков, трое, теперь уже двое работников склада, двое продавцов, составитель формул и грузчик. Есть свой повар-антигурман и смотритель здания. Что подозрений, за всех готов головой или мне представляется нечто подобное. Судите. Работники склада. Втроём служат без малого двадцать. Братья. Отец знаменитый таксидермист и гадатель по внутренностям. Как вам наверняка, в местах подобных нашему часто династиями. Эти, можно сказать, у меня на руках и коленях. Тем более подстраивать брату, это ж заранее настроит присяжных против. Возможно, им оставили большое наследство. Восемь чучел и бочку с формалином. Манекены для париков. Не брать в расчёт. Безобиднейшие, сущие. Оба со странностями, это да, знаются только друг с дружкой. Я даже раньше думал через слежку, понизил голос, мужеложцы, потом рассудил, оба ещё слишком молоды и не успели спутаться с женщинами. Хотя в нашем с ними сложнее не спутаться. Всегда промышляют свои смехотворные вместе, да и вообще слишком беспомощны для подобных дел. Обсудим грузчика. Клаус фон Гугенмайн. «Молот ведьм» Крамера и Шпренгера, «Мазарис» главы морейского деспотата Фёдора II Палеолога, «Великая книга Лекана» Адама О’Куирнина, «Вигилии на смерть короля Карла VII» Марциала Овернского, «Книга сорока степеней» Абд аль-Карим аль-Джили, «Корабль дураков» Себастьяна Бранта, «Об Этне» Пьетро Бембе, «Искусство умирать» Анатолия I, «Селестина» Фернандо де Рохаса, «Преобразование Мадильяни» Инесса Модильяни, «Страсть и агония» Якоба Ньюкасла и «Возвращение к воде» Якоба Ньюкасла, «Суды любви» тоже Марциала Овернского, «Влюблённый Роланд» Боярдо, «Гверино по прозвищу Горемыка» Андрэа де Барберино, «История и достолюбезная хроника Маленького Жана из Сантре и юной и высокородной дамы» Антуана де ла Саля, после её прочтения зовёт Гримо Маленьким Жаном, «Морганте» Луиджи Пульчи, «Повесть о новгородском белом клобуке» Дмитрия Траханиота, «Прекрасная Магелона» Эмеринциана, «Роман о Жане парижанине» Иулиана Вуковара, «Тирант Белый» Жуанота Мартуреля и немного Марти Жоана де Гальбы, несколько часословов: Большой часослов герцога Беррийского, Великолепный часослов герцога Беррийского, Прекраснейший часослов герцога Беррийского, Прекрасный часослов герцога Беррийского, Чёрный часослов, Чёрный часослов Карла смелого, Часослов Этьена Шевалье и Турино-Миланский часослов. К тому же у него нет мотива. Хоть не с кем особенно, всегда держит в голове паству и пастыря. Коснуться продавцов. Исключайте. Не способны уйти не расчесав хвост. Ежедневно дают уход, каждый вечер простукивают копыта, продувают ноздри, меняют тазы с водой и всякий час посменно проверять. Вот одну Чернавкой. Имею подозрение, Ангеляр более стенает из-за гибели, чем из-за увечий своего, Мефодия. Пожалуйста, фамилии Ангеляра и Мефодия, не отрываясь от записей. Ангеляр Свитов, Мефодий Охридов. Так, продолжайте. Так, о составителе формул. Артигас Обресков. Как, как? Об-рес-ков. Как, как? Ар-ти-гас. Человек замкнутый, всё больше в конструкции своих волшебных ящиков (на внутренних стенах в последнее изображать карты местностей) и палок, несгибаемых плащей и бездонных шляп, однако и он воображается в роли убийцы с большим. Да вы и так уже всех поотмели. Вы правы, постараюсь более беспристрастным. Я бы сказал, вам следует более подозрительным. Вздохнув, Амфилохий Андреевич, утомлённый ремарками, о смотрителе. Фока Храмов. Знаю сколько помню. Я так понимаю, как и работников склада. Нет, себя я помнил и до них. Служил в магазине ещё до моего, очень стар. Постойте, в котором же году он рождался? Кажется в 1770-м. Да, точно. Ещё любит рассказывать, в тот год наши помакали усами турков в Чесменской бухте, Джеймс Кук объявил Австралию владением Англии, а этот проходимец Иоганн Струэнзе к власти в Дании. Ненавидит Струэнзе, более чем кто либо в стенах нашего. Струэнзе, записал Лукиан Карлович. Наконец, повар. Паскуаль Ридорито. Как понятно. Прошу вас, Прохоров, не следует думать, раз мы занимаемся расследованиями и именуемся сыщиками, то нам всё здесь у вас. Я знавал одного Паскуаля Ридорито, был боевым гренландским эскимосом и промышлял тем, позволял возить себя по ярмаркам и кидал на публике костяной гарпун. Другой мой знакомый Ридорито и тоже, представьте себе Паскуаль, вообще заявлял, прибыл в наше из времён Христа, где служил юнкером на галере, а тогда, как вы должны знать, ещё не было никакой. Служит у нас не так, побагровев, Амфилохий Андреевич, всего два. Вот как раз, не могу головой, лишь рукой или скорее пальцем, но за эти ни разу не терял моё и не был замечен, кроме разве, варил сельдерей неотлучно от скумбрии. Однако возьмите бритву Оккама, я бы и сам четвертовал, да гложат, это ж detectio. Что ж, вот что за действующие лица, Лукиан Карлович, всё ещё. Если бы заведующий не возмущал его сознание своими нелепицами, он бы давно. Зачитываю. Живые манекены для париков – Гримо Вуковар и Лжедмитрий, как его? Лжедмитрий Пустодиев. Лжедмитрий Пустодиев. Грузчик Клаус фон Гугенмайн. Продавцы Ангеляр Свитов и Мефодий Орхидов. Работники склада, вы не сказали как. Братья Поповы. Вассиан, Леонтий и Фотий. То есть Фотий уже. Так, смотритель Фока Храмов, повар Паскуаль Ридорито, составитель формул Артигас Обресков. Л. К. потряс левой рукой, ещё добавив на пол кабинета, Лукиан Карлович, вздрогнув, что-то ещё в записной. Составитель формул и карт, поправился. Теперь я бы хотел, а Л. К. бы желал, с системой, в соответствии встряхиваются перед генеральным втюхиванием павильоны и снаряды. Касается снарядов, за час до. Я правильно, интересуют снаряды продавцов? Да, именно так, однако же и не вполне. За час и под купол. В день трагедии вашей жизни так же? Да, и я не представляю, на перекладине, на высоте десяти саженей, могло оливковое. Предстоит разобраться. Оливковое масло бич появлений. Прохоров подумал и записал, оливковое бич появлений. Продолжил мысль, заключалась в упоминании ещё одного знакомца, на сей раз не Паскуаля, этим маслом потел. До тридцати трёх потел потом, потом стал оливковым маслом, совершенно затворился для мира. Про реквизит живых. Особенно нечего, вещи в их павильоне, один на двоих. За всем своим барахлом сами. Пользуются ошеломительным. Пользовались. Не находили ли вы подкопов или галерей под вашим магазином? Нет. Есть ли у вашего магазина связь с катакомбами? Нет, но в намерениях её устроить. В намерениях ближайшего или отдалённого? Между ближайшим и отдалённым. Когда вы вчера пытались прекратить дождь, как полагаете, увенчалась ли ваша успехом? Относительно ливня да, относительно вполне сухой одежды – не вполне. Пользуетесь ли вы услугами проституток, которые на распродажи? По-разному. Иногда, в основном стараюсь не, служебное положение. Имеете ли вы представление о гелиоцентрической? Отдалённое, но в общих чертах представляю. Понимаете ли вы, абстрактный объект, если на него не будут воздействовать никакие, будет двигаться, а не стоять на месте? Готов спорить. Считаю, в зависимости от рассматриваемой системы, помещён. Насколько абстрактно вы представляете этот объект? Со всей доступной мне абстрактностью. Это не ответ. Абстрактней абстрактного. Это тоже, но ладно. Смогли бы вы назвать пять квазицелей криптоархеологии? Затруднился бы. Хорошо, теперь должны поводить жалом в торговой зале, всё лично, на слово даже Эдгару По. Из кабинета, несколько порталов к хламу, направо, очутились где намеревались. Посреди залы нагромождено количество деревянных, макровороном кружил грузчик. Большая изъятая середина шара. По кругу места. Над выходом для служащих нависал для музгруза. Под куполом перекладины и висельные петли. Напротив две платформы для влюблённых, между тонкий. На трапецию поближе, организуй. Заведующий за шторами. Один из в полусажени от земли. Масло сцедили в салатницу? У нас строгая бухгалтерия. Трапецию в руки Л. К. и тщательно. Опустилась над местом, краем горы, под трапецией три, высотой в два. Взгляд на место, Лукиан Карлович со вниманием ловящий, велел грузчику убрать. Когда сделано Л. К. лупу, нагнулся, высвечивать пятна на ковре, к нему немедленно Карлович, по очереди ковёр через лупу. А это, судя по, пятна того же. Заведующий на покрытие. Думаю да, ведь они прямо под. Прямо, да не прямо, а вразлёт, брови и эполеты. Прекрасно, прекрасно. Теперь подать нам любителя средневековой. Эй ты, начитанный, подь сюда. Грузчик подошёл. Лукиан Карлович спросил о подозрительном, отвечал, ничего не, про подозрения, подозрений нет, разве только к ним не явился Фортунат. Эту возможность сыщики отметали. Далее нагнать страху на живого манекена. Вдоль два с зеркалами, на обоих бесчисленное банок, флаконов и съёмных пульверизаторов. Заднюю защищал от взглядов шкаф с париками. Тогда не знал, приходится Гримо неизвестно скольки «юродным». Оба в левой части Невшателей, может Гримо вывелся более в серединной, разделились после Ксении, родила Орию, прапрапрабабку Лукиана от Перуна, Вестфалию от кхерхеба и Китежа от Елисея Новоиорданского. Китеж родил Руфию, далее два, сын и внук Руфии, может дочь и внучка Руфии, неизвестными, в 1812-м Арчибальд и ещё один, сыном Гримо. Расспрашивать Гримо про вчерашний, что до представления. Отвечал, на службу как всегда, Лжедмитрий позже на десять, не торопясь накладывали, прошлись колёсами под горку в коридоре. Лжедмитрий выказал раздражение когда Гримо рассказывать про отца, человека, от однажды судьба мира, к сему привык, всё равно дорассказал. Баллон водой Гримо. Покидал по просьбе Паскуаля, просил приглядеть за стряпнёй, отлучался. Отсутствовал около пятнадцати, не запирал, не опасаясь, покупатели ещё не запущены, Лжедмитрий внутри, когда возвратился, уже не было или спрятался в шкаф или за зеркало. Доводилось ли вам в мистериях? Смотря что счесть за оную. Вы весьма изворотливы. Как звали вашего отца? Не ваше дело. Как ваше отчество? Вы тоже изворотливы. Кем вы видите себя через тридцать шесть? Не уверен, останутся ли в заведении зеркала через столько. Часто бываете в катакомбах? Хотелось бы чаще. Вы слышали о тайлинах? Да. Вы видели хоть одного тайлина на ваших распродажах или поблизости от магазина? Нет, но я видел того, кто видел тайлинов. Кто это был? Почтальон. Международной почты? Международных дел. Лукиан Карлович понимал, так не добьётся особенного. Беседовать с оставшимся невредимым продавцом и осматривать. Стали огибать магазин с правой, оказались на заднем, на здание гимназии, сильно выше по склону. На штакетины разного свойства предметы, среди: мёртвый манекен, осерчал Влад Цепеш, между двух арбалет, действующего. Три фургона. К синим, близко друг друга на отдалении от белого. В этом, показал на правый, крошат годы продавцы. В том конюшня. На пять стойл, больше нам не. Других зверей не? Нет. Раньше держали, но после одного несчастного, решили отказаться. Что за? Слон раздавил ангела. А что в белом? Кухня. Сперва в конюшню. Обнаружено целомудрие, докторской для полосных. Четыре стойла не простаивают. Всё тщательно, подкормились из яслей с целью. Лукиан Карлович хотел допросить лошадей, как-то замялось и позабыл. Было к Ангеляру, где-то проветривал вусмерть. Фургон заперт на стук никто. Плутит, процедил Прохоров. Сверился с записной. Плутит ваш Ангеляр Свитов, я это понял как только вы мне его указали. Как только Амфилохий Андреевич Ангеляра Свитова, Л. К. понял, левша, делающий вид, правша, потребляет арбузы с корками, скрипят сапоги, шапка всё время налезает, лошадям вина по субботам, по воскресеньям переодевается агентом, следит за. Не найдя к кухне. В той очень, зато снедь и сковороды под рукой. Стены за шкафами, на полу, вдоль тех же, ящики с картошкой, репой, свёклой, луком и прочими. Рядом с плитой стол, около крутился сам. На вопрос о странностях ничего. Когда осведомился не пропадало ли, отвечал, воронка. Для ясности к прямой речи. Какая ещё воронка? Обыкновенная жестяная, для расширения узких. Когда случилось? Пропажу позавчера. Ещё один. Когда отлучаетесь с кухни, запираете? Да нет, ну зачем? Да или нет, я вообще-то веду запись. Нет. В кухне всегда есть что, Лукиан Карлович, хотел присовокупить нотацию про катакомбы, двух жриц с припорошенными носами, трёх карликов, переодевались в одного агента, воздержался. Выйдя, Л. К. и Лукиан Карлович посовещались взглядом, Прохоров к заведующему. На крышу надо. Для этого снаружи лестница, а я не частный лифтёр. Обогнули здание, тонкую стальную из клинков шпаг. Обошлось без трусо̀в-парашютов. Вид не так что бы, магазин в едва не самом низком Солькурска. Ниже разве Стрелецкая, прекрасно отсюда, даже из-за холма, на вершине Знаменский. На покатой во все стороны, купол без креста, квадратная площадка, в центре будка в среднечеловеческий. Заведующий связку ключей, одним замок в духе де Сада. Внутрь, Амфилохий Андреевич возжёг масляную. Небольшая с подвохом, почти всю площадь отверстие в полу. К крыше конструкция. Надстройка намеренно, объяснять заведующий, иногда потрясти работником склада, при помощи этого, на лебёдку, к потолку. Что вы на это? – Лукиан Карлович, поднимая сильно смятую жестяную. Хм, похоже, та самая, бакланил Паскуаль. Несомненно. Становится как злоумышленник облил. Интересующий нас в это, после как подняли после. Воронку с шлангом, к перекладине, в тот роковой близко от, полил. Почему так помята? Это ж чистое зло, всё ровное нож в бьющийся сгусток. Мыслей относительно, как мог попасть, давали? Вы за кого меня. Как видите от всех помещений на одном куске пальца. Я никому. Оба крепко призадумались, рассеянно обошли, Лукиан Карлович по пути на ящик, Л. К. решётку, закрывала дыру в стене, ничего не шло в. Спустившись ниже облаков, вынуждены откланяться. Допрос оставшихся на завтрашний, психологическое дрожание. В ещё сегодняшний возвратились нахрапом, достигли заведующего, сгоняй всех, будем традиционно уличать. Лукиан Карлович исподволь, поразитесь аналитикой в чистом, первым на подозрении шинкователь с сапога. Набивает ятребы лошадям, масло на кухню, ещё и эфиры олеиновой. При обнаружении воронки, макабрический парадокс, тоже с кухни, подозрения сняты. Конус переформѝрован. Главный вопрос, как убийца внутрь бардака на крыше? Подле ящик. На него и сквозь решётку. Покидая изнутри воронкотрамплин. Единственным, позволяют рёбра, Гримо Вуковар. Как всякий сыщик Л. К. обязан иметь заклятого, уничтожить однажды берётся любой уважающий дела за плечами справедливый клеветник. В первом вне стен училища не повстречал, однако упомянут.